Невыездной, невыходной, раб пера и планшета.| Вам прям комиксы надо рисовать)
Белла, скажи, что этого не было. Этого просто не могло быть между нами. Я сейчас сгораю от стыда, понимая, что мы натворили. Как теперь жить? Как вставать каждый день и варить кофе, как смотреть в распахнутое окно на Бобур, когда и небо, и мокрый асфальт, и зеленые трубы, вечно зовущие меня выпить, уже не те, не так светятся и не так скрываются в тени? В языках пламени на плите изгибы его спины, в кубиках льда в стакане твое лицо… Или наоборот? Я смешал вас, виски и ликер, и теперь маюсь с похмелья.
Боже, как стыдно! Раздеваться перед вами обоими, когда вы уже видели меня голым изнутри и любили и пытали. Милая и жестокая, ты всегда далека от нас, я никогда не смогу причинить тебе боль, не смогу даже вызвать ревность. Назло тебе я ласкал его тело, брал яростно и страстно, показывая, от чего ты отказалась. Зачем только? Моя принцесса любовалась, твои бездонные синие глаза наслаждались зрелищем нашего падения. Потом ты спросила, почему я плакал. Потому что он просил меня остановиться, тихо, чтоб ты его не слышала, а потом позвал тебя, и ты подошла. Почему только его голос может призвать тебя из бездны? Я же унизил его, предал ради безумия твоих глаз, я звал тебя громче, всем существом, всей душой, но ты пошла на его неуверенное «Белла». Раскаяния не было, я только занял место подле него, чтобы не отдавать тебя, в тот момент я словно чувствовал часть тебя, получая твою долю ласк, а Тадек нежен, очень нежен…
Скажи, что это было. Наконец-то, шелк твоих волос, бархат кожи; ты можешь одним поцелуем влить в меня яд, от которого не осталось места глупой ревности. Мы все – одно.
Я в тебе и он во мне. Просто, ясно. Я – трус, книжный червь - все искал, что нас объединяет, а истина оказалась проста. Она заключалась в кирпичных стенах, на кровати со взбитыми, как сливки простынями, между тремя взмыленными телами. Тогда мы умерли и родились вновь, чистые как дети, смеющиеся над своими страхами. Помню, мы действительно смеялись после. Я больше никогда не буду смеяться, только вместе с вами…
Белла, вчера утром я загадал, что, если что–нибудь случится в ближайшие полчаса, я бросаю к черту Париж и еду к вам. Ничего не случилось. Как дурак, я ждал час, еще два, еще шесть на работе. Я забыл об этом глупом гадании, а вечером порыв ветра вдребезги разбил фрамугу на кухне.
P.S. Ждите меня в четверг днем, раньше я никак не успею.
Боже, как стыдно! Раздеваться перед вами обоими, когда вы уже видели меня голым изнутри и любили и пытали. Милая и жестокая, ты всегда далека от нас, я никогда не смогу причинить тебе боль, не смогу даже вызвать ревность. Назло тебе я ласкал его тело, брал яростно и страстно, показывая, от чего ты отказалась. Зачем только? Моя принцесса любовалась, твои бездонные синие глаза наслаждались зрелищем нашего падения. Потом ты спросила, почему я плакал. Потому что он просил меня остановиться, тихо, чтоб ты его не слышала, а потом позвал тебя, и ты подошла. Почему только его голос может призвать тебя из бездны? Я же унизил его, предал ради безумия твоих глаз, я звал тебя громче, всем существом, всей душой, но ты пошла на его неуверенное «Белла». Раскаяния не было, я только занял место подле него, чтобы не отдавать тебя, в тот момент я словно чувствовал часть тебя, получая твою долю ласк, а Тадек нежен, очень нежен…
Скажи, что это было. Наконец-то, шелк твоих волос, бархат кожи; ты можешь одним поцелуем влить в меня яд, от которого не осталось места глупой ревности. Мы все – одно.
Я в тебе и он во мне. Просто, ясно. Я – трус, книжный червь - все искал, что нас объединяет, а истина оказалась проста. Она заключалась в кирпичных стенах, на кровати со взбитыми, как сливки простынями, между тремя взмыленными телами. Тогда мы умерли и родились вновь, чистые как дети, смеющиеся над своими страхами. Помню, мы действительно смеялись после. Я больше никогда не буду смеяться, только вместе с вами…
Белла, вчера утром я загадал, что, если что–нибудь случится в ближайшие полчаса, я бросаю к черту Париж и еду к вам. Ничего не случилось. Как дурак, я ждал час, еще два, еще шесть на работе. Я забыл об этом глупом гадании, а вечером порыв ветра вдребезги разбил фрамугу на кухне.
P.S. Ждите меня в четверг днем, раньше я никак не успею.